Пятерку получить будет сложно, двойку — тоже. Виктор Болотов — о том, что будет с ЕГЭ в 2020-м

Как сдавать ЕГЭ в этом году, по-прежнему непонятно. И возможно, нынешняя форс-мажорная ситуация показывает несостоятельность самой идеи единого экзамена. «Отцом ЕГЭ» называют Виктора Болотова, бывшего руководителя Рособрнадзора, замминистра образования, а ныне научного руководителя Центра мониторинга качества образования Института образования НИУ ВШЭ. Именно он разработал принципы этого экзамена, был его главным идеологом и куратором.

Мы поговорили о том, что нас всех может ждать в этом году, как изменится ЕГЭ в дальнейшем и почему коронавирус может пойти ему на пользу. И спросили, на сколько баллов Болотов сам сдал бы сегодня единый госэкзамен.

— Пока что у нас есть информация про 19 июня, но все, как всегда, может опять измениться. Совершенно непонятно, что делать в условиях этой неопределенности с ЕГЭ, это уравнение с множеством неизвестных.

— Гадать на кофейной гуще сейчас бессмысленно. Давайте посмотрим на эту проблему с точки зрения тех, кого она непосредственно касается. 

Но для начала, у нас, как говорят математики, есть граничные условия задачи: во-первых, сделать этот экзамен безопасным для здоровья. Это императив, и он не обсуждаемый. Во-вторых, помнить, что ЕГЭ должен повышать доступность вузов для способных детей из сельской местности и малых городов, а также вузов Москвы и Питера для ребят из других регионов. Итак, доступность и безопасность. 

А из тех, кого проблема непосредственно касается, нас больше всего волнуют дети. Среди них есть те, кто готовился к ЕГЭ год, два, продолжают готовиться сейчас. И есть те, кто учились ни шатко, ни валко, а в последнюю четверть и вовсе не занимались. Около четверти всех школьников, по некоторым данным, были фактически выключены из учебного процесса. Поэтому решение о том, чтобы ЕГЭ сдавали только те, кто хочет поступать в вузы, на мой взгляд, абсолютно правильное. 


Взять и отменить?

— Получается, что тем, кто лоботрясничал, жизнь облегчают. А тем, кто работал, — нет. Что если отменить ЕГЭ для всех, а потом отчислять, скажем, после первой сессии?

— Если просто снять все барьеры, то в несколько престижных столичных вузов устремится лавина учащихся со всей страны. Не хватит ни аудиторий, ни преподавательского состава, ни количества часов в сутках, чтобы довести всех хотя бы до первой сессии. 

 А вот заменить ЕГЭ школьными оценками, по идее, было бы можно для тех направлений подготовки, где очень маленький конкурс и куда в основном идут абитуриенты из данного региона. Я высказал эту идею еще в марте месяце, за что был подвергнут остракизму как со стороны мотивированных детей — «Мы что, зря горбатились?», — так и со стороны вузов. Им это вообще нож в сердце. Они привыкли не проводить экзаменов, брать готовые результаты ЕГЭ, делать из них рейтинги и отбирать сливки. 

Я же предлагал брать результаты ОГЭ за 9-й класс, годовые за 10-й и за первое полугодие этого года и выводить среднее арифметическое. Но проблема в том, что пятерка в слабой школе и пятерка в лицее при университете — это разные пятерки. Поэтому региональным школам надо вместе с вузами обсуждать повышающие и понижающие коэффициенты к этим пятеркам. Условно, пятерка из слабой школы должна «весить» меньше, а четверка из сильной школы — больше.

— Но все равно все окажутся в неравных условиях, поскольку не существует общефедерального рейтинга школ. Сильная иркутская школа все равно может оказаться недостаточно сильна, чтобы ее выпускник мог претендовать на место в СПбГУ, например.

— Да-да-да. В Иркутской области есть замечательные школы, и в Москве есть не самые сильные школы. Как их сравнивать? В пределах одного региона это вполне можно сделать, там все это обозримо — и тогда местный вуз получает некоторые основания для отбора самых сильных абитуриентов. Но на уровне федерации уже сложнее. В вуз Москвы уже с этими аттестатами не сунешься.

Поэтому, как ни крути, элитные вузы без ЕГЭ не обойдутся. Не случайно Ассоциация «Глобальные университеты», в которую входят ведущие университеты России, единогласно выступила за сохранение ЕГЭ. Но еще раз — там, где конкурс 1,5 человека на место и куда на 90% поступают выпускники из своего же региона, — вот там можно было бы обойтись без ЕГЭ.

Экзамены проще не станут, а конкурс возрастет

— В этом году из-за пандемии отменили финальный тур Всероссийской олимпиады, и те, кто прошел второй тур, уже стали призерами. У них будет приоритет при поступлении. Может быть, тем детям, которые «заложились» на ЕГЭ, вообще не хватит мест?

— Да, это непросто. У нас 85 регионов, значит, число призеров по сравнению с прошлым годом надо умножать на 85. И все эти призеры могут «упасть» на ведущие вузы. 

Я работаю в Высшей школе экономики, могу сказать, как это бывает у нас. Если бюджетных мест 50, а претендентов с одинаковыми баллами — 75, то «Вышка» берет на себя оплату 25 человек за счет собственных средств, не за счет государства. По крайней мере, так было до сих пор. Сколько народу «Вышка» сможет взять в этом году за свой счет? У меня пока нет ответа. Но такой ход возможен. 

— Вы сказали, что проблема ЕГЭ затрагивает три стороны: детей, вузы, а кого еще?

— Еще один игрок — это Рособрнадзор. От него зависит подготовка пунктов проведения единого экзамена в каждом регионе. Проблема в том, что если следовать требованиям Роспотребнадзора, — а они рекомендуют максимальную дистанцию, дезинфекцию помещений после каждого экзамена, — то мы сильно увеличиваем число пунктов проведения ЕГЭ. Это, во-первых, деньги — надо все-таки подготовить персонал, проинструктировать учителей. А во-вторых, это угроза честности проведения единого экзамена. Чем больше пунктов, тем труднее наблюдать и больше возможностей для подтасовок. Поэтому вряд ли можно оперативно увеличить количество пунктов проведения. 

Другой вариант — провести единый экзамен по математике, условно, в две смены — утром и после обеда, в 2–3 часа дня. Понятно, что утренние материалы ЕГЭ все остальные дети, которые сдают во вторую смену, тут же узнают и смогут подготовиться. Значит, потребуются дополнительные комплекты тестовых материалов, чтобы варианты не повторялись. А это очень непростая задача.

— Ходил слух, что сами экзаменационные задания будут в этом году упрощены.

— Вряд ли. Создать тест — это сложная психометрическая работа, 2–3 месяца работы специалиста. Не просто сели, придумали задания, взяли там-сям, из интернета — и вот тебе тест. Не так просто заменить сложные задания на простые. Такой тест не будет валидным — непонятно, как потом сопоставлять результаты в Калининграде и на Сахалине. 

Но, я думаю, придется пойти по другому пути: не задания упрощать, а сдвигать границу двойки (если переводить баллы в школьные оценки). То есть за то, за что в прошлом году была бы двойка, в этом, возможно, будет тройка — иначе многие дети, не доучившиеся в этом году из-за сложной ситуации, окажутся ниже порога успеваемости.

Между зеркалом и видеокамерой

— Перевести экзамены онлайн — это из области фантастики? 

— В этом году — да, из области фантастики. Не везде есть устойчивый интернет, не везде подходящая скорость, возможны технические сбои, какая бы платформа ни была — хоть Microsoft Teams, хоть Zoom. 

— Допустим, у всех интернет летает. Тогда можно было бы перейти в онлайн?

— Тогда необходим прокторинг — ужасное слово, да? Это цифровой контроль, защита от списывания.

К сожалению, списывание неискоренимо, каждый год мы получаем тому подтверждение и в вузах, и в школах.

Да что там, если даже кандидатские и докторские списывают. Такова реальность нашей жизни. 

Поэтому в мире при дистанционных экзаменах применяют систему защиты. В России наиболее распространенная система — Examus, хотя ИТМО, питерский институт информационных технологий, механики и оптики, имеет свою систему прокторинга. Правда, использование этих технологий стоит денег.

— Как это работает?

— Камера отслеживает всю вашу моторику — куда вы смотрите, как работаете с клавиатурой. Например, стоят две камеры — одна фронтальная, а вторая — у тебя за спиной. Она фиксирует, что позади компьютерного экрана никто не стоит и не подает тебе сигнал. Вместо второй камеры может стоять ростовое зеркало, которое показывает, что у тебя на столе нет никаких бумажек, никаких подсказок, что никто тебе не диктует. Это целая технология, в мире активно ею пользуются, но мы пока не готовы к ней в масштабе страны, хотя работа ведется. 

Коронавирус как стимул для развития

— А вдруг с ЕГЭ что-то не так, раз те, кто его проводят, так боятся списывания? Вы разрабатывали дизайн и методы проведения этого экзамена в другую эпоху, когда не было ни социальных сетей, ни смартфонов, а сейчас без них жизнь немыслима. Может быть, вместо того чтобы детей чуть ли не раздевать на входе в аудиторию, вводя их тем самым в дополнительный стресс, надо просто изменить предмет контроля? Проверять не память, а умение быстро находить информацию в доступных источниках. И тогда — милости просим с телефоном на экзамен.

— Подождите, подождите. Попытка нечестного использования технологий при сдаче экзамена существовала всегда. Помните старинный фильм Гайдая? Там у студента цветок в нагрудном кармане, а на самом деле это шнур. На щеках повязка — якобы у него зубы болят — а под ней наушники. Есть и старые добрые методы, когда девочки пишут на коленках, а преподаватели отводят глаза, потому что неудобно. Это до всякого ЕГЭ было. 

Но, когда я сам проводил экзамен по математике, я всегда говорил: пользуйтесь всем, чем хотите (тогда не было гаджетов). Разрешал выкладывать учебники и тетради на общий стол в аудитории и подходить к ним столько раз, сколько нужно, но не записывая. Забыл формулу — подходи, читай, листай, ищи, что надо. Я сторонник того, чтобы на экзамене пользоваться любой литературой. Только надо понимать, что экзамен в этой ситуации будет очень сложным. На способности, а не на память.

— Сложным для кого — для тех, кто придумывает задания, или для тех, кто их решает?

— Для обеих сторон. Задачки на умение мыслить часто носят некорректный характер, у них несколько правильных решений. Для вузовской аудитории это нормально, но для школьников по всей России? И как потом сравнить разные решения? Большой вопрос. Хотя работа в этом направлении ведется. Можно попробовать, например, закачать в компьютер необходимую информацию, но без выхода в интернет — то есть получить готовый ответ невозможно. Тогда, конечно, списывание не нужно, у тебя и так в компьютере все есть.

Вообще, коронавирус дал очень сильный стимул к развитию всевозможных дистанционных технологий и совершенствованию проведения экзаменов.

Думаю, через год, два, три уже появятся рабочие прототипы. И когда-нибудь мы выйдем на такой уровень заданий, которые будут проверять не только умение решать конкретный тип задач, но вообще проверять способности – так называемые soft skills, различные виды компетенций — креативность, критическое мышление и так далее.

«Пока не договоритесь, из комнаты не выпущу»

— Без этих soft skills сочинение всегда было не написать. Получается, что гуманитарные экзамены лучше адаптированы к требованиям времени? Там нужно понимание, а не зубрежка. 

— А вы забыли, как это бывало? «Тема раскрыта не полностью» — и трояк. Так можно было зарубить всякого. Потому что критерии произвольны, нигде не объясняется, что значит раскрыть тему. У моего приятеля сын много лет назад поступал на филфак МГУ. Нужно было найти репетитора по русскому и литературе, тоже обязательно с филфака, потому что, если не знаешь, кто и как проверяет в этом году сочинения, никакая подготовка не поможет.

Когда мы разрабатывали ЕГЭ по литературе, первое, что я сделал — собрал вместе представителей вузовских приемных комиссий и школьных методистов и сказал: «Пока не договоритесь об общих критериях проверки сочинения, из комнаты не выпущу». И ушел.

— И что, все передрались?

— Нет, в итоге договорились. Например, пришли к соглашению, что знание текста не проверяется дурацкими вопросами типа «назовите отчество Татьяны», «как звали лошадь Вронского». Такие вопросы ничего не показывают, кроме того, что у ребенка хорошая память.

— Как вы относитесь к тому, что МГУ и его ректор, Садовничий, год за годом настаивают на идее собственных экзаменов в дополнение к ЕГЭ?  

— Плохо отношусь. Почему-то Кропачев, ректор СПбГУ, говорит: «Мне хватает баллов ЕГЭ, и никаких дополнительных испытаний я проводить не буду». За счет этого он реально собирает талантливых ребят со всей страны. А если МГУ перейдет на собственные экзамены, как вы думаете, сколько талантливых детей из небогатых семей и далеких регионов рискнут приехать в Москву и не пройти по конкурсу?

— Вы, конечно, последовательный сторонник демократического подхода к образованию.

— Я скорее меритократ. По уму надо мерить, по способностям, а не по географии проживания и не по родительским кошелькам.

— Как родителям утешать детей, которые имеют на почве всей этой экзаменационной неопределенности чуть ли не нервные срывы? А мальчикам еще и армия грозит.

— Надо сказать себе: «Я знаю математику, физику или обществознание, потому что я занимался этим весь год. Я готов. Как только станут известны точные даты экзаменов, потрачу день на шлифовку. Еще раз посмотрю канал на YouTube, где учат решать ту сложную задачу. Без паники. Нервничать бессмысленно». 

— Если вас самого сейчас посадить сдавать ЕГЭ, сколько баллов наберете?

— Наверное, сегодня по математике я за отведенное время все задачи бы не решил, но 90 баллов бы взял. На 100 баллов — это все-таки очень хорошую, свежую голову надо иметь. С гуманитарными посложнее. Я ведь сколько с составителями ругался: «Ребята, у вас такие вопросы, что, если ты учился по другому учебнику, ты на них ни за что не ответишь». Но 70 по обществознанию, наверное, набрал бы.

Статья размещена на сайте pravmir.ru.

Автор материала Мария Божович.