(Не)логичный выбор философа Пащенко
Философ в банке
Есть люди, которые с ранней юности хотят быть философами. Это не мой случай. Я вырос в Рузе – маленьком райцентре в 100 километрах от Москвы. В 90-х, как известно, убивали людей и все бегали абсолютно голые. Детство в таком месте – это стройки, карбид, дискотеки, старые мотоциклы, массовые драки с оппонентами из соседнего района, позже - видеоигры – обычные развлечения постсоветского школьника. Главное, чем я отличался от большинства сверстников – любил читать книги, художественную литературу в основном, но не только. Одна из самых зачитанных мною книг – учебник «Устройство автомобиля» издательства «Машиностроение».
Дело в том, что мои родители – молодые советские инженеры сельского хозяйства, попавшие в Рузу по распределению после института. Подобных книг дома было довольно много. Классическая история: в туалете по неизвестным причинам несколько лет лежал восьмой том Малой Советской Энциклопедии ("Рубежное"-"Сферолиты"). Содержание некоторых статей до сих пор иногда всплывает в памяти.
Из тех ребят, с кем я общался в детстве и подростковом возрасте, кто-то отсидел в тюрьме, а кто-то уже умер. Алкоголь, наркотики, криминал.. Сегодня Руза в представлении многих – это хорошее место для дачи, “Подмосковная Швейцария”, но в 90-е там было все не так радужно. 
После школы я поступил на философский факультет МГУ. В те годы считалось, что если в дипломе написаны эти три заветные буквы, то перед тобой открыты все двери. Философию выбрал потому, что туда поступить было проще всего. Получается, выбирал не столько профессию, сколько социальный лифт. И благодаря этому выбору полностью изменилась среда, в которой нахожусь. Конечно, поступить в МГУ и тогда было не просто, особенно, если ты учился, по сути, в сельской школе. Мне это удалось благодаря серьезной поддержке семьи, за что я им очень признателен. Мой папа довольно долго работал без выходных, чтобы оплачивать моих репетиторов.
Когда я начал учиться, у меня не было особенных академических планов. Довольно рано - на втором курсе - я начал подрабатывать, денег на жизнь в Москве не хватало. Первая работа – ночным продавцом в магазине компьютерных игр на Новом Арбате. Работа интересная: полночи сидишь – играешь в PlayStation, остальное время пытаешься поспать в подсобке, потому что с утра идти на пары. На третьем курсе работал в «Связном» на Горбушке – продавал телефоны. А на выпускном курсе устроился в банк. Тогда философ в банке – это была нормальная история. Появилась перспектива хорошо зарабатывать.
Отработал несколько дней, когда в коридоре меня остановил наш завкафедрой: «Тарас, слушай, есть такая Высшая школа экономики, им нужны преподаватели логики. Не хочешь попробовать?» Посоветовался с родителями, решил, что предложение интересное. Ну, и потом — в банк я всегда успею устроиться, а в университет вряд ли еще позовут. Но это был непростой выбор: существенная потеря в зарплате (тогда даже в Вышке преподавателям платили символически), а уже росла дочь. Сейчас ей уже 15, а мальчишкам 10 и 5.
Никто не гарантирует рай
Моя дочь Соня училась в обычной школе. К тому времени мы уже переехали в Пушкино. И когда подрос сын Арсений, мы с женой довольно долго думали, как его учить. Было ясно, что в обычную школу отдавать не хотим. Видели потухший интерес в глазах дочки, бесполезные ритуалы, неквалифицированных учителей. В итоге мы нашли группу единомышленников, десять семей, помещение, двух талантливых педагогов, которые были готовы заниматься с нашим теперь уже классом три дня в неделю.
Их уроки – это русский язык с чтением, математика, и окружающий мир. Многие занятия проходят в форме групповой работы. Дети делают какие-то проекты, небольшие исследования, иногда на весь день уходят в лес, что-то там изучают. Мы с женой видели, что дело идет неплохо, дети довольны, аттестацию сдают, кругозор расширяется. Однажды, уже в третьем классе спросили сына: «Арсений, тебе вообще нравится ходить в школу?». Он очень удивился вопросу: «Если бы не нравилось, я бы не ходил». Вот в тот момент я понял, что сын растет свободной личностью. Это нелегко с точки зрения проявления родительской власти, но мы стараемся выживать. Кстати, Арсений сам пару лет назад пристрастился к чтению: в какой-то момент стало ясно, что ему нужна электронная книга, потому что детские книги стало некуда ставить. А буквы выучил еще до школы, когда столкнулся с необходимостью самостоятельно искать в ютубе мультики.
Соня, дочка, смотрела, как учится Арсений: три дня в неделю, практически никаких «домашек» – и однажды заявила: «Я тоже буду учиться дома». Два года длился эксперимент с домашним обучением. Первый год, это был 7 класс, ушел на «расшколивание» и требовал серьезного участия взрослых. Зато с 8 класса мы заметили, что не принимаем участия в ее обучении. Соня сама справлялась с уроками, в спокойном режиме готовилась к аттестациям, ей ничего не надо было напоминать. Но общения ей все-таки не хватало. Сейчас она учится в 9 классе лицея Вышки и довольно неплохо справляется.
Конечно, нам было тяжело решиться на эти эксперименты с неформальным образованием. Да, мы знаем, что массовая школа не только не дает нормальных знаний, но и убивает любознательность, открытость, формирует неправильные ценности и так далее. Но в глубине души оставался страх неуспешности детей. Над этим пришлось довольно много работать. Спасибо моей жене за поддержку. Кажется, вместе нам удалось изменить наше отношение к результатам обучения. В какой-то момент стало ясно, что формальные академические успехи – не главное. Гораздо важнее – отсутствие страданий здесь и сейчас.
Часто родители готовы на любые «лишения» ребенка для его же «блага». Кажется, это во многом следствие нашей христианской культуры. Но существуют и другие картины мира, а не только «страдания ради вечного блаженства». Между прочим, в христианстве никто не гарантирует рая – в земной жизни, ограничивая себя, ты можешь лишь повышать свои шансы. Так и с обучением через преодоление: на самом деле нет никакой гарантии результата. Гораздо важнее прислушиваться к ребенку, помогать ему найти что-то не только полезное, но и интересное.
Удовольствие от процесса
Результатов можно достигать без постоянной борьбы с собой. По себе знаю – гораздо лучше получается то, что нравится делать. Иногда говоришь себе: вот здесь надо поднапрячься, преодолеть, зато потом всё будет очень хорошо. Ну, не будет хорошо. Всё равно будет плохо. С другой стороны, если процесс в удовольствие, то и людям вокруг тебя лучше.
Когда начал читать лекции, не всё получалось, но я старался, чтобы они проходили нескучно. Настрой был получать удовольствие от процесса и — попытаться, чтобы и аудитория его получала. С годами увереннее себя чувствуешь и свободнее держишься. Доля стендапа всегда должна быть в выступлении, а мемчики – обязательная часть моих лекций. Да, есть риск, что со временем это может выглядеть «кринжево. Тебе кажется, что до сих пор ты классный 25-летний чувак, а тебе уже 35, и в зале такие: «Окей, бумер». Поэтому надо быть аккуратным и чувствовать аудиторию. И чаще обновлять слайды, потому что смешные в прошлом году мемчики сегодня никто не вспомнит:)
Я не знаю точно, почему меня выбирают лучшим преподавателем Вышки. Об этом лучше спросить у студентов. Надеюсь, дело не в мемчиках, а в том, что я читал в отзывах: «Преподаватель пытается помочь разобраться всем». Да, когда 30 человек в группе, и только пять не понимают, можно идти дальше, но что будут чувствовать эти пять человек? Во-первых, чувствовать себя тупыми, а во-вторых – что преподавателю все равно. Когда даешь возможность им задать вопросы, высказаться, они видят: ты заинтересован, чтобы у них получилось.
Я предпочитаю со студентами строить партнерские, а не менторские отношения. Не надо скрывать, что преподаватель тоже человек и может ошибаться. Случился факап – не делай вид, что так и было задумано, и это часть твоего хитрого плана. Если студенты видят, что тебе интересно, и они небезразличны тебе как люди, то отклик соответственный. Важно помнить, что жизнь студентов Вышки совсем не легка. Если кто-то опаздывает на лекцию, возможно дело не в том, что он проспал, а в том, что предыдущая лекция закончилась позже расписания, и он просто не успел добежать до тебя. У всех свои трудности и обстоятельства препода не должны быть более значимыми, чем трудности студента.
Азарт исследователя
С одной стороны, страданий нужно избегать. С другой – любая новая задача – это стресс. Надо сначала адаптироваться, а потом уже думать, интересно это тебе или нет. Очень важной частью развития я считаю готовность оставить привычное. Тестируешь свои возможности, это не всегда бывает комфортно. Не раз было такое, когда я что-то пробовал, оказывалось – не мое.
Например, работал в школе. Пробовал, вникал и понял, что придумывать новые курсы интересно, но учить детей мне не нравится. Много сил уходит, чтобы объяснять не слишком сложные вещи – у детей мало жизненного опыта. Я потерпел и понял, что лучше заняться чем-то другим.
Были публичные лекции. На них я долго не решался: одно дело – рассказывать что-то студентам, другое дело – людям, которые заплатили за билет. Они в этот вечер решали, пойти в бар или послушать какого-то там философа. Попробовал – понравилось Потом поднадоело. Сейчас выступаю только по большой дружбе с организаторами. Последние несколько лет периодически веду тренинги по критическому мышлению для взрослых. Это совершенно особый жанр, серьезный вызов для меня. При этом программу постоянно пересматриваю, быстро надоедает работать по шаблону. 
Новым для меня стал управленческий трек. Я несколько лет был заместителем руководителя школы философии в Вышке, но задачи там были скорее административные,чем управленческие. В 2016 я закончил магистратуру Инобра «Управление в высшем образовании», затем Исак Давидович Фрумин предложил возглавить Лабораторию проектирования содержания образования. Это было неожиданно, я подумал: «Вот это поворот! Надо пробовать!». Пока я скорее организую исследования, чем занимаюсь ими. Но в Инобре сама атмосфера, среда способствуют, чтобы появился азарт исследователя.
Сократ Today
Не приумножать страдания – это принцип, под которым я готов подписаться. Отголоски этой идеи можно найти в самых разных философских учениях – от буддизма до трансгуманизма.
Философские учения – это не что-то мертвое на бумаге, не просто научные конференции и статьи. Сейчас есть международное движение Modern Stoicism. Его участники устраивают «недели стоицизма»: тебе присылают инструкцию, и ты неделю по ней живешь, пытаешься приблизиться к стоическому образу жизни. Его идея очень проста – сохранять безмятежность духа, что бы ни происходило. Даже если всё рушится, стоик принимает это как некую неизбежность. А раз неизбежно – чего я буду паниковать? О стоицизме пишет Forbes.
Да даже и как академическая специальность – философия сильнее влияет на твой образ жизни, чем, например, филология. Потому что филологи не говорят – как жить. «Как жить» – не в смысле инструкции. Философия учит задумываться обо всем, что происходит. В этом смысле философом быть тяжеловато, потому что большинство людей не задумываются, как философы – и при этом как-то живут. А ты тоже как-то живешь – и постоянно анализируешь: правильно ли я поступил, а может, надо было иначе? А когда ты так же анализируешь, что происходит вокруг, и делаешь выводы о правильности или допустимости происходящего – то это уже социальная критика, которая здесь и сейчас может иметь личные последствия.
Мне кажется, философы сегодня нужны, чтобы обращать внимание общества, на то, что что-то идет не так. Иначе мы быстро привыкаем к тому, что люди массово декларируют одно, а делают другое. Сократ лучше всего выразил эту роль: он ходил по Афинам и задавал неудобные вопросы разным влиятельным людям. Он считал что приставлен к Афинам «как овод к лошади, большой и благородной, но обленившейся от тучности и нуждающейся в том, чтобы ее подгоняли». И сегодня философы действуют похожим образом. В социальных сетях у многих из них, порой, не меньше подписчиков, чем у СМИ. Это – настоящие opinion-makers. Вот только лошадь, возможно, не обленилась, а уже в глубокой коме.
Заведующий Лабораторией проектирования содержания образования
Все новости автора