Профессор Высшей педагогической школы Гарвардского университета Говард Гарднер рассказал о том, как учить этике в цифровую эпоху

 

Недавно научный сотрудник Центра социально-экономического развития школы Федор Марченко посетил выдающегося когнитивного психолога, профессора Высшей педагогической школы Гарвардского университета (Harvard Graduate School of Education, HGSE) Говарда Гарднера. Профессор Гарднер (Howard Gardner) получил всемирную известность как автор теории множественного интеллекта. Более 20 лет он занимается изучением нравственности в эпоху новых информационных технологий. Специально для российских коллег из Института образования НИУ ВШЭ ученый согласился рассказать о результатах своей работы и о текущих планах. 

— Профессор Гарднер, мой первый вопрос касается непосредственно этики и новых технологий. Зачем вообще уделять столько внимания этическим вопросам при изучении так называемого цифрового поколения?

  — Около десяти лет назад Фонд Макартуров решил потратить значительную сумму на то, чтобы выяснить, как цифровый мир изменил молодых людей. К тому времени общество уже понимало, что компьютеры и программное обеспечение изменят молодежь. Президент Фонда, с которым я знаком лично, сказал мне: «Очевидно, что технологии не только изменят то, как люди думают, взаимодействуют, но и повлияют на их эмоциональное состояние». Мой вопрос об этической стороне дела поставил его в тупик, поскольку этот аспект не попадал в сферу изучения, и он предложил нам прислать заявку.

Я занимался изучением этических вопросов около десяти лет, хотя по сути я когнитивный психолог и специалист в области возрастной психологии. Значительное влияние на мои воззрения оказал Джером Брунер.

Вместе с моими коллегами мы начали исследовательский проект, целью которого было переосмысление этических вопросов в эпоху цифровых медиа. Изначально мы определили четыре аспекта, но самым показательным оказался пятый, который мы сформулировали позже. Во-первых, мы сделали предположение, что мир цифровых медиа изменит ощущение идентичности у молодых людей, поскольку в компьютерных играх человек может выбирать различные амплуа, а в социальных сетях – оставаться анонимным. К примеру, есть очень проблемная социальная сеть Yik Yak, пользователи которой могут публиковать сообщения абсолютно анонимно, и многие комментарии здесь носят оскорбительный характер.

Второй аспект – личное пространство и конфиденциальность данных. Как таковых их больше нет, но люди по-прежнему думают, что они существуют. Затем обнаруживается, что любые цифровые следы могут быть где-то навсегда сохранены.

Третий аспект – интеллектуальная собственность. Меня очень занимают такие явления, как жульничество, плагиат и тому подобное. Все что угодно может быть передано кому угодно, и мы не можем  этому воспрепятствовать. Люди могут подписать своим именем текст, к которому не имеют никакого отношения, они могут вставлять чужие тексты в свои.

Чертвертый аспект – достоверность и объективность. Этот аспект особенно важен, учитывая количество размещенных в Сети материалов. Ключевой вопрос: как понять, чему можно доверять, а что лучше игнорировать?

И, наконец, пятый аспект приводит нас к попытке ответить на вопрос, что означает принимать участие в жизни сообществ. Этот аспект – самая важная часть моей работы, и, вероятно, он составляет наиболее оригинальную  часть цифровой жизни.

Человек как биологический вид эволюционировал до способности взаимодействовать с довольно небольшим количеством людей (сто – сто пятьдесят человек, максимум тысяча). Основы нашей нравственности черпают свои истоки в Библии, Десяти заповедях, Золотом правиле, Законах Хаммурапи и в том, как мы относимся к соседям. Я называю это «добрососедской моралью» (neighborly morality).

В любом сложном обществе есть два типа ролей: 1) роль работника, под которой я понимаю прежде всего профессионала, и 2) роль гражданина.

Меня интересует то, что я называю этикой ролей. Этика ролей – это понятие, концентрирующееся не на правах, а на обязанностях людей как профессионалов и граджан. Любой, кто вообще задумывается об этих вещах, понимает, что если вы будете руководствоваться только своими интересами, то у вас не получится быть отвественным гражданином или ответственным профессионалом.

Эта идея принимает интересный разворот в случае цифровых медиа. Как биологический вид мы привыкли общаться с людьми, которых знаем лично и которые могут непосредственно оценивать нас, выдывать ответную реакцию на наши действия и так далее. Но в цифровом мире, совершенно неожиданно, как только человеку исполнилось пять лет, он уже может отправить сообщение куда угодно, и кто угодно может отреагировать на него, и мы никак не можем это контролировать. Таким образом, то, что ранее было доступно только для достигших зрелости людей или молодых взрослых и было своеобразным признаком принятия на себя роли профессионала или гражданина, теперь начинается совсем с раннего возраста. Представьте, к примеру, что вам десять лет и вы ведете блог, влияющий на избирательное поведение, но никто не знает ни кто вы такой, ни сколько вам лет, – и вот вы фактически влиятельный гражданин. И пока в этом вопросе никто как следует не разобрался.

Вот так я бы обозначил границы своих научных интересов. Керри Джейс провела большую часть исследования, и ее книга «Diconnected» недавно была опубликована издательством MIT Press. Это очень важный труд и прекрасный источник знаний об этике и молодежи. Цифровой мир сегодня – по-настоящему мир молодых людей.

— Поскольку мы затронули тему непереведенных трудов, хочется спросить про книгу, на которую я обратил внимание, готовясь к нашей встрече, – это «The App Generation» («App-поколение», «Поколение приложений» - пер. Ф.М.). Не могли бы Вы описать, что Вы понимаете под «app-поколением» и что означают используемые в книге понятия «app-зависимость» (app-dependancy) и «app-возможности» (app-enabling) 

— Эта книга написана совместно с Кэти Дэвис. В течение десяти лет мы провели множество исследований того, как сегодняшние молодые люди думают и что для них важно – как для личностей и молодых граждан. Затем мы постарались найти одно «слово», которое могло бы выступить ключевой характеристикой поколения. У нас на Западе были разные поколения: так называемое «потерянное поколение» Первой мировой войны, затем поколение Великой депрессии и поколение бэби-бума, совсем недавние поколение Икс, поколение Y, поколение Миллениума (Millennials)... Через несколько лет исследований и осмысления  мы произвели на свет словосочетание «app-поколение».

Смысл этого названия в том, что молодые люди, которые растут сегодня вместе со своими девайсами, могут быстро получить ответы на интересующие их вопросы, «срезать углы» при решении сложно структурированных задач. И это здорово – кроме тех случаев, когда человек сталкивается с ситуацией отсутствия соответствующего приложения для его задачи. Что ему делать в таком случае? Поэтому мы представляем молодежь как людей, на которых оказывает сильное, если не сказать доминирующее влияние ансамбль приложений. А этих приложений буквально миллионы.

Далее мы решили посмотреть на эту проблему с более педагогической точки зрения. Наши рассуждения привели нас к следующему выводу: «Если приложение приводит вас в новое место и позволяет использовать свой ум и разобраться, что вы хотите там делать, то это хорошо. Но если, как только вы  завершаете работать с одним приложением, вы сразу переходите к другому, и оно диктует вам, что делать дальше, то это уже, пожалуй, не так хорошо».

Поэтому мы и ввели различие между возможностью и зависимостью. Одна вещь, которая, полагаю, более характерна для США, чем для других стран, заключается в том, что люди думают о жизни как о серии приложений, то есть программ. Это особенно заметно в кругу среднего класса:  нужно попасть в определенную школу, затем на определенную образовательную программу, должна быть такая-то первая работа, такой-то человек лучше всего подходит для брака, а такой-то район лучше для жилья, и так далее. 

Возможно, для одного из пяти тысяч этот «программируемый план» работает, но для большинства людей он не годится, и вот здесь начинаются настоящие проблемы. В нашей книге мы размышляли о том, как подталкивать людей к созданию «возможностей» (enabling) в противовес попаданию в «зависимость» (dependency). Одним из факторов является моделирование. Зависимость или создание возможностей мы моделируем как взрослые и носители ролевых моделей. Под «взрослыми» я здесь имею в виду  родителей, учителей, старших родственников и в редких случае даже младшее окружение, если в нем есть более технически искушенные люди.

Во-вторых, нам кажется важным подталкивать создателей приложений к тому, чтобы делать эти приложения более открытыми, «гибкими». К примеру, есть такое приложение DoodleBuddy, предназначенное для рисования, которое можно установить бесплатно. В DoodleBuddy есть возможность рисования с большими ограничениями, к примеру, рисование по цифрам, а также возможность просто делать все что хочешь, создавать свой дизайн или сцену. Это пример того, как одно приложение работает в двух режимах – режиме зависимости и режиме возможности.

Когда я получал свое профессиональное образование, нас обучали по системе Пиаже. И затем много лет мне приходилось бороться с его идеями, так как, несмотря на то, что я считал его важнейшим мыслителем, я был не согласен со многими его утверждениями. Много времени прошло, пока я понял, что мне ближе идеи Выготского и Лурии. В течение двадцати лет я имел дело с пациентами с травмами головного мозга, и для этой научной области работы Лурии являются абсолютно фундаментальными.

К слову сказать, со мной произошел случай, о котором я до сих пор вспоминаю со стыдом. В 1966 году, будучи в Москве, я пошел в Большой театр на балет и неожиданно встретился с однокурсником. Мы вместе закончили университет годом ранее, оба получили исследовательские стипендии и выехали заграницу. И вот товарищ сказал мне, что завтра встречается с Александром Романовичем Лурией и приглашает меня присоединиться. Но я ответил, что лучше посплю, и так и сделал. И пропустил такой шанс! Я часто рассказывал своим детям эту историю и до сих пор говорю им и своим студентам, что если кто-то предлагает вам хороший шанс, то его надо хватать обеими руками.

Конкретное сходство моего подхода с подходом Лурии состоит в том, что мне всегда казалось, что наилучший способ понять человеческий разум – это посмотреть на разные срезы населения: детей, людей разных культур, пациентов с травмами мозга, индивидов с необычными способностями или ограничениями. Именно этому и была посвящена моя профессиональная деятельность.

— Мне бы хотелось вернуться к app-поколению. Как такое поколение учить добродетелям?

— Я упомянул приложение Yik Yak. Это географическое приложение, которое покрывает зону в несколько миль, поэтому вы видите только комментарии людей, находящихся в непосредственной близости от вас. При помощи этого приложения люди могут анонимно говорить о чем угодно.

В одной из лучших средних школ в стране – Академии Филлипса (Phillips Academy) в Эндовере, штат Массачусетс, – произошел следующий случай. Ученики этой школы также пользовались этим приложением, и люди видели, что там говорились очень вредоносные, неэтичные вещи. Главой этой школы является выдающийся человек Джон Палфри (John Palfrey). Он был профессором Гарвардской школы права и активно участвовал в работе Беркманского центра по изучению Интернета и общества (Berkman Center for Internet and Society), одного из наиболее важных центров исследования юридических аспектов Интернета в мире.

Узнав о деструктивном эффекте приложения Yik Yak, Палфри собрал всех учеников и произнес что-то вроде: «Я обожаю цифровые медиа [он написал книгу «Born Digital», важнейший труд для понимания людей, которых мы назваем «коренными жителями Сети» (в оригинале digital natives)]. И я очень хочу понять, как использовать их, чтобы помочь образованию». Затем он взял в руки свой смартфон и продолжил: «Однако, Yik Yak очень деструктивен. Так что знаете, что еще можно сделать с приложениями? Их можно удалить!» И, стоя перед учениками, он удалил приложения со своего смартфона. И многие из них сделали то же самое. Это сила влиятельной ролевой модели: если вас уважают, – а Палфри уважают за то, кто он есть, а не потому, что он  директор, – другие люди будут считаться с вашим мнением.

Мне кажется, это показатель этики. Когда кто-то, кого вы знаете и уважаете, может убедить вас в том, что то-то и то-то несет в себе угрозу, и показывает это личным примером, то вы отнесетесь серьезно к его поступку и последуете его примеру.

Вспомним известные политически окрашенные карикатуры, из-за которых недавно было так много дискуссий и печальных новостей. Нет ни малейшей возможности остановить производство или распространение подобных карикатур в Дании, во Франции или в современном обществе в целом – эра таких запретов позади. Но в то же время есть некоторые медиа, чьи редакторы заявляют: «Мы не будем перепечатывать эти потенциально оскорбительные работы». Я сторонник словесной критики и не поддерживаю использование тех форм критики, которые, как мы видим, привели к такому взрыву ярости на самом высоком уровне. Если ткнуть людей во что-то, что вызывает такую волну негодования, как датские карикатуры или рисунки Шарли Эбдо (Charlie Hebdo), оскробленные люди могу взяться за оружие. Такие вещи нельзя игнорировать.  

— Мой следующий вопрос касается проекта"The Good Work"(проект «Хорошая работа»).

— Теперь мы зовем его просто The Good Project («Хороший проект»).

— Меня интересуют два момента.  Что из себя представляет проект сам по себе, и какую роль в нем играет проект "The Good Play"?

—  Моими коллегами и сооснователями проекта были Уильям Дэмон (William Damon), эксперт по изучению нравственности, и Михай Чиксентмихайи (Mihaly Csikszentmihalyi), эксперт по исследованиям креативности и мотивации.

The Good Project, начавшийся 20 лет назад, представлял собой попытку разобраться в том, что значит быть ответственным профессионалом. Мы занимались изучением представителей девяти профессий, включая университетских и школьных преподавателей, юристов, врачей, журналистов и так далее. Мы взяли более 1200 полуструктурированных интервью у людей  этих профессий, в которых просили подумать о том, кого и что они ценили в своей профессиональной области, и почему.

В то время мы говорили о двух «Е» хорошей работы (Good Work). Позже мы прибавили третье «Е». Простое определение хорошей работы  – это совокупность трех характеристик: технически совершенная (excellent), вовлекающая и значимая для личности (engaging), выполненная с учетом этических ценностей (ethical), то есть ответственно.

Оказалось, что подобным же образом можно описать и хорошего гражданина. Хороший гражданин – это человек, который знаком с существующими в обществе правилами, законами, который не безразличен и поэтому поддерживает свою информированность, участвует в выборах и пытается поступать правильно, то есть делает не только то, что выгодно лично ему, но также и то, что полезно более широкой общности, которая в настоящий момент представляет собой весь мир.

Результатами The Good Project была публикация около десяти книг, вышедших  в период с 1995 по 2006 год. В настоящее время мы принимаем участие в том, что условно называем «Дети проекта Good Project». Этот проект включает в себя серию исследований, которая использует концепцию «хорошей работы» и выработанную нами методологию в других сферах человеческой жизни. Мы решили назвать весь комплекс исследований «The Good Project». Если вы зайдете на сайт проекта, то увидите разделы «Good Work», «Good Play», «Good Collaboration» и так далее. И это только подпроекты из Гарварда. Дэмон в Стэнфорде и Чиксентмихайи в Университете Клэрмонта (Claremont Graduate School) имеют свои ответвления проекта «Good Work».  

В общих чертах в каждом случае мы пытаемся  разобраться в том, что означает быть хорошим в той или иной области, а затем разработать материалы, чтобы помочь другим думать и вести себя в «хорошем» ключе. В случае проектов «Good Play» и «Good Participation» нас интересовало, что значит быть хорошим цифровым гражданином. Об этом, собственно, и книга Кэри Джеймс.

Я не тешу себя иллюзией о том, что моя деятельность сама по себе что-то изменит в мире. В моем возрасте я посвящаю свое время тому, чтобы установить как можно больше контактов с людьми, которых интересуют похожие вещи, особенно с молодежью, и пытаюсь продвигать идеи этики и нравственности, идеи необходимости стать хорошими профессионалами и хорошими гражданами.

Любопытный момент: Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер пришли к власти приблизительно в одно время. Оба были настроены очень критично по отношению к своему правительству, и оба считали, что рынок очень важен, а обществом по сути нужно управлять как бизнесом. То же самое верно и относительно китайского лидера Дэна Сяопина. Он пришел к власти немного ранее Тэтчер и Рэйгана. Понятно, что он не доверял совсем другому типу правительства, однако он точно так же верил в силу и превосходство рынка (эдакий “Рынок Uber Alles”).

Я ничего не имею против рынка и, безусловно, получаю дивиденды от существующей системы, но тем не менее считаю, что обществом нельзя полностью руководить как рынком.

Границы «рыночного» типа мышления и поведения – вот что составляет мои научные интересы в настоящий момент. Даже если бы эту работу было бы проще проводить, не принимая в расчет цифровые медиа, они существуют, и их нельзя игнорировать. Стало быть, нам необходимо заложить аналогичные основы ответственности за наши действия в цифровом мире.

Почти все мои знакомые изначально были очень большими энтузиастами цифровых медиа. Теперь даже самые оптимистичные из них обратили внимание на урон, которые наносят цифровые медиа, потому что в виртуальном мире «мусор» и необоснованное возбуждение слишком часто вытесняет хорошие, полезные ресурсы на периферию.

Я не пытаюсь отрицать возможные значимые и положительные эффекты коммуникации и обучения в цифровом мире. Этот потенциал существенен. Но наивно думать, что любые технологии, в особенности такие влиятельные как цифровые, по умолчанию благотворны.

— Что бы Вы посоветовали российским специалистам, которые изучают интересующее Вас направление и хотели бы установить контакты с Вами или «детьми» исследовательской группы "The Good Progect"?

— Для начала я советую ознакомиться с теми материалами, которые размещены в Интернете. Сайт "The Good Project" регулярно обновляется. А если возникнет настоящий интерес, стоит написать мне. Я отвечаю на письма и зачастую подсказываю направления, где можно установить контакты. В настоящее время мы пишем статью о молодом поколении, «детях» "The Good Project", которую мы надеемся завершить в течение следующих месяцев и в которой будут представлены контакты, которые нам удалось насегодня установить.

— А есть ли возможность у русских молодых исследователей, студентов познакомиться с этим направлением исследований в рамках образовательных программ? Какие университетские курсы Вы посоветовали бы молодым людям, стремящимся получить профессиональное образование в этой области?

— И я, и мои коллеги читали соответствующие курсы в свое время. Все они будут указаны в статье, которую я только что упомянул. Мы также подумываем о том, чтобы сделать онлайн-курс. Но в настоящий момент большинство контактов – это человеческие связи.

Что касается конкретных учебных курсов, то наиболее близкий к нам территориально курс читается в Клэрмонте. Там есть первая программа для соискателей ученой степени PhD по позитивной психологии. Эта докторская программа, возглавляемая Чиксентмихайи и его более молодой коллегой Джин Накамура, содержит много исследований, связанных с проектом «The Good Work». Это достойная программа. В Гарвардской высшей педагогической школе целая группа сотрудников работает над темами гражданского образования и нравственного воспитания.

Я люблю повторять: «Гарвард, возможно, не лучший колледж или университет в США, но безусловно лучший в мире, потому что все о нем слышали». Если мы здесь сможем разобраться, как преподавать гуманитарные науки в 21 веке, то это окажет большое влияние повсюду в мире.

— Большое спасибо за то, что уделили мне время.