«Равные условия» не помогают детям с ОВЗ: а чтобы учесть их потребности, не хватает ресурсов

Творцы образовательной политики так и не определились, как помочь детям с особыми потребностями. Получаются движения в духе «шаг вперед и два назад»: например, то сокращали коррекционные школы, то начинали усиленно их развивать. Инклюзия — это создать для всех равные условия в обычной школе, или все-таки ответить на особые потребности тех, кто в этом нуждается? Ситуацию обсуждали на семинаре «Современное детство: теория и практика» — там говорили об учебе «нейроотличных» детей (то есть тех, чье мышление чем-то отличается от типичного).

© AI

По словам Елены Самсоновой (МГППУ), идея с равными условиями не работает: «Нейроотличный ребенок попадает в обычную школу, на этом настаивают и родители, и правозащитники. Но образовательный стандарт не предполагает, что его будут учить навыкам самообслуживания, общения. В итоге он знает, как движется Сатурн, но не научился элементарно обслуживать себя — это равенство или нарушение прав?». Другой подход — пропорциональное равенство (дети получают от школы разное, исходя из потребностей) — постепенно становится более популярен, но для него не хватает ресурсов.

«Чаще всего мы видим имитацию инклюзии. И из-за дефицита ресурсов, и из-за того, что инклюзия не принята как ценность. Иногда ею просто прикрываются: например, очередь в детские сады сократили за счет того, что убирали маленькие группы комбинированно-компенсированной направленности. Всё это под лозунгом «Равенство для всех»: под видом идеи равенства фактически условия сделали неравными»

Елена Самсонова
Руководитель научно-методического центра Института проблем инклюзивного образования МГППУ

Оба подхода работают на потребительскую позицию у детей: их не спрашивают, как лучше. И если создали всем равные условия, и если «подстелили соломку» кому-то отдельно — ребенок любом случае в этом не участвует. Так называемый партисипативный подход, когда всё строится на запросе самого ученика, может изменить инклюзию: если индивидуальные задания будут для каждого, а не только для детей с ОВЗ, это устранит перекосы. Но это уже похоже на идеальное будущее.   

По словам детского психиатра Артема Новикова, разброд и шатание по отношению к инклюзии — не только среди учителей, но и среди врачей. Чаще всего, помогая пациенту-ребенку или подростку, они не столько подбирают ему школу, сколько наоборот — определив с семьей желательную школу, подгоняют диагноз под ее «профиль».

«Десять раз подумаешь об этических последствиях — ставить или не ставить диагноз. Он может стать или не стать ярлыком в разных ситуациях. Я сейчас поставлю диагноз, а поступит ли ребенок с ним в институт? А если в телеграме купят базу, где будут диагнозы, и он из-за этого пострадает?»

Артем Новиков
Детский психиатр, учредитель Ассоциации психиатров и психологов

Создатели ВК-сообщества Nerdivergent рассказали о результатах опроса — с чем сталкиваются нейроотличные дети в школе (по итогам опроса выпускников в соцсети). Это проблемы с учителями, со сверстниками и трудности собственно с учебой. Так, например, детям с расстройством аутического спектра трудно смотреть собеседнику в глаза — оказывается, многие учителя воспринимают это как неуважение. Детям с некоторыми расстройствами (например, СДВГ) трудно заставить себя делать домашнее задание — это так называемая исполнительская дисфункция, когда не можешь делать то, что неинтересно, даже если это важно. Или делают классную работу в 3 — 4 раза дольше остальных детей, что тоже раздражает учителей. А еще в школе велика сенсорная перегрузка: яркие ламы и интерактивные доски, шум, много людей — нужны тихие спокойные места, где могли бы отдыхать нейроотличные дети.

Полная видеозапись семинара здесь