Тают на глазах: школа и семья значимо влияют на развитие анорексии у девочек-подростков

Об инклюзии в школе много говорят, но часто сводят это к каким-нибудь простым решениям вроде безбарьерной среды. А если у ученика расстройство пищевого поведения? Если он или она не может есть публично в школьной столовой, или вообще эта еда не годится, или часто нужно в туалет? В школьном арсенале обычно мало решений для этой проблемы (поэтому она предпочитает ее «не видеть»). Для исследователей это тоже слепая зона: подобные вопросы исследованы только на западе. Оксана Михайлова из Центра исследований современного детства обращается к вопросу о том, а как выглядит эта проблема для жителей России и постсоветского пространства: ее статья опубликована в новом номере «Вопросов образования».

© AI

Объектами исследования стали 50 девушек из России, Украины, Беларуси и Казахстана в возрасте от 14 до 25 лет, имеющие диагностированную врачами нервную анорексию. Почему девушки — потому что они более  подвержены этому расстройству, риск особенно высок в подростковом возрасте, в период учебы в школе. На основе интервью и записей публичных онлайн-дневников, принадлежащих этим девушкам, Оксана Михайлова делает выводы, как влияет на течение расстройства школьная среда и отношения с родителями, общение с одноклассниками и учителями, а также насколько опыт постсоветских девушек отличается от того, что зафиксировали исследователи в Европе и США.

Автор статьи пишет о четырех типах восприятия информантками анорексии в контексте школьной среды. Первый тип — анорексия как то, что мешает учиться или даже посещать школу. В том числе, из-за стигматизации со стороны других учеников из-за необычного режима питания (многим приходится есть в туалете, потому что это других уединенных мест нет), физической слабости (вплоть до обмороков), страха диареи во время уроков. Второй тип — анорексия как «лекарство от стресса», вызванного школой (например, в лицее с непомерно высокими нагрузками). Третий — отношение к анорексии как к «части общей перфекционистской ориентации». Это связано с потребностью быть идеальной (и в учебе, и физически — быть самой стройной). Четвертый тип — восприятие анорексии как хобби. Звучит для обывателя не стандартно, но для тех, кто ограничен в повседневном общении, форумы о нарушениях режима питания и контакты на эту тему становятся своего рода отдушиной.

Школа, конечно, не готова к полноценной поддержке тех, кто страдает анорексией. В статье приведены свидетельства и буллинга, и невнимания учителей, и неготовности среды (например, не хватает мест, где можно поесть более уединенно, чем в столовой). Но в целом российская школа выглядит даже несколько лучше, чем западная (по крайней мере, не выявлен такой уровень хелсизма — травли из-за проблем со здоровьем), учителя готовы видеть в анорексии проблему, если им о ней сообщат. Да и школьницы болезненно воспринимают то, что связано со школьной средой, только тогда, когда на это их настраивают установки, полученные в семье. 

А вот то, что связано с влиянием семьи, заставляет основательно призадуматься. Родители либо не знают о проблеме, либо настаивали на том, чтобы их дочь пропускала занятия и проходила лечение, либо — особенно это касается небольших российских городов — говорили дочери, что ее болезнь на самом деле вовсе не болезнь и она просто пытается привлечь к себе внимание. Более того, некоторые родители запрещали девушкам консультироваться по поводу своего расстройства со специалистами в области психического здоровья. Такие родители утверждали, что обращение к психологу или психиатру может «навредить репутации девушки и семьи», — пишет Оксана Михайлова. Каждый тип восприятия анорексии так или иначе связан с тем или иным негативным влиянием родителей: слишком много требуют, навязывают перфекционизм и стремление быть идеальной, запрещают общаться и развивать свои интересы.

Статью «Восприятие школьной среды девушками с медицински диагностированной анорексией: биографическая реконструкция» можно прочитать здесь