Тема «публикации»

Университеты похожи на черные ящики: они потребляют некоторые ресурсы, производят некоторые результаты, но от чего зависит качество их работы, толком не ясно — слишком сложная структура. Управленцам неизвестно, почему одни вузы эффективно используют ресурсы, другие нет, и как вообще это посчитать. О проблеме пишут Алексей Егоров и Павел Серебренников из лаборатории «Развитие университетов». Они предложили метод, как рассчитывать эффективность вузов, чтобы помочь управленцам.

Вузы в России не улавливают, что нужно студентам, их традиционные практики не очень отвечают современным запросам: такой вывод делают исследователи Инобра. В Центре социологии высшего образования провели опрос более тысячи студентов, чтобы понять, какой тип отношений обычно строят с вузом и как это влияет на активность в учебе.

Российские студенты массово обманывают преподов, а новые технологии им в этом только помогают — делают нечестность еще популярнее. Не спасают ни наказания, ни разные формы убеждений вроде «кодексов чести». Чтобы победить списывание и плагиат, нужно найти их причины, а затем действовать в зависимости от того, какая преобладает. Исследователи Инобра выявили три популярных аргумента, которые используют студенты для оправдания списывания и плагиата, и предлагают вузам три типа действий.

Тесты обычно состоят из слов. Ученик читает вопрос, записывает, проговаривает или выбирает ответ… Но это не всегда удачное решение. Во-первых, детям мешает «тестовая тревожность»: ребенок волнуется, задания выглядят очень серьезно, другое дело — если бы ему предложили порисовать или поиграть. Во-вторых, текстовые задания не всегда подходят для анализа таких сфер, как, например, креативность. Тесты, основанные на рисунках, бывают, но их сложнее оценивать, а значит, применять массово. Психометрики Инобра нашли решение: они разрабатывают систему оценки креативности, в которой нейросеть анализирует изображения.

Количество детей, которые занимаются в технических кружках, плавно растет в течение нескольких лет — такие данные показал в отчете один из районов. Значит, «верным путем идете, товарищи», — примерно такой вывод делали чиновники. Но если взглянуть на контекст, то окажется, что в это же время в районе закрывались кружки другой направленности, дети просто перетекали, и то не целиком, общая динамика внешкольных занятий — отрицательная. И, по уму, управленческие шаги должны быть совсем другими. Такой пример приводят Сергей Заир-Бек и Татьяна Мерцалова из Центра общего и дополнительного образования им. А.А. Пинского, когда разбирают типичные проблемы работы управленцев с большими данными.

Сильные обижают слабых: обычно об этом говорят в контексте школьного буллинга (травли, преследования, издевательств). А что происходит, если школы закрыты и во двор нельзя — неужели проблема исчезает? Нет. Ученые провели анонимные опросы среди подростков России и Мексики, очная учеба которых была прервана пандемией в 2020 году. Выяснилось, что активно обсуждаемый «кибербуллинг» (например, преследование в соцсетях) не был такой уж массовой проблемой. В основном подростки сталкивались с травлей и другими формами издевательств офлайн — дома.

Где учиться взрослым? Вопрос остается открытым: в России на этом поле конкурируют, как минимум, корпоративный сектор и университеты. У последних много козырей для того, чтобы стать главной площадкой непрерывного образования: у них высокий статус, технологии, методическая база, инновации… Но часто не хватает нужных управленческих компетенций и предпринимательского мышления в целом. Илья Коршунов, Наталия Ширкова, Евгений Сженов (Инобр), Иван Ефремов (Минобрнауки) и Гарик Чахоян изучили, как устроены управленческие практики в вузах, в которых созданы эффективные программы для взрослых, и расшифровали «рецепт успеха».

Высшее образование — это социальная норма в России, а запрос на вузовский диплом носит универсальный характер, то есть одинаков для всех слоев общества. Все хотят получить высшее образование, но не все могут. Если для наиболее статусных семей альтернативы диплому вуза нет, менее образованные и обеспеченные семьи вынуждены постепенно переключать свое внимание на СПО, — об этом пишут Сергей Малиновский и Екатерина Шибанова из лаборатории «Развитие университетов». Они исследовали, какие барьеры есть на пути разных социальных классов в вуз, чем определяются разные траектории. Выяснилось, что пока бедных волнует тема бюджетных мест, стоимости платного обучения и т.д., богатые больше заботит мотивация детей. А еще настоящий водораздел возможностей проходит не на этапе сдачи ЕГЭ, а после девятого класса.

Реальные задачи, которые предстоит решать будущим специалистам, гораздо полезнее, интереснее и многограннее, чем обычные университетские занятия. Это давно доказано, поэтому вузы экспериментируют с проектным обучением и разными формами сотрудничества с индустрией. В Инобре для этого создали проектный офис, чтобы обеспечить заказами студентов всех магистратур. Опыт трех лет его работы обобщили в книге, чтобы, как подчеркивают ее авторы Евгения Ефимова и Татьяна Хавенсон, честно и без купюр рассказать о всех сложностях и развилках такого эксперимента. И о том, что заказчикам проще свалить на студентов рутину, не слишком вкладывая силы в объяснения, и о том, что сами студенты часто несерьезно относятся к неоплачиваемой работе.

О реформе аспирантуры, проведенной в 2010-х, часто пишут в ключе «Хотели как лучше, а получилось как всегда»: по официальной статистике, и без того низкое количество защит диссертаций существенно сократилось. Но, возможно, все не настолько плохо: реформа просто способствовала тому, что защиты сместились на более поздний срок. Это один из выводов исследования Бориса Бедного, Николая Рыбакова (Нижегородский госуниверситет) и Светланы Жучковой (Центр социологии высшего образования Инобра): они изучили, что происходит со сроками защит, и предполагают, что после недавних реформ аспирантуры (2022) ситуация начнет налаживаться.