Экспертиза

При словах «образовательные реформы» многие просто вздрагивают. Неудивительно, что в постсоветских странах эти слова вообще нежелательно употреблять, когда говорят об изменениях в школе: это упоминали на семинаре Инобра. Он был посвящен (все-таки) реформам в школьном образовании на территории экс-СССР. Но, как заметил по итогам разговора Сергей Косарецкий, дискуссия неизбежно свелась к судьбе учителя: «Вроде бы это он благополучатель всех реформ. Это он должен получить по итогу прекрасные учебники, программы и т.д., но оказывается пострадавшей стороной: усиливается давление контроля, не хватает поддержки».

Российские студенты массово обманывают преподов, а новые технологии им в этом только помогают — делают нечестность еще популярнее. Не спасают ни наказания, ни разные формы убеждений вроде «кодексов чести». Чтобы победить списывание и плагиат, нужно найти их причины, а затем действовать в зависимости от того, какая преобладает. Исследователи Инобра выявили три популярных аргумента, которые используют студенты для оправдания списывания и плагиата, и предлагают вузам три типа действий.

На круглом столе, посвященном контролю и надзору в вузе, часто вспоминали ЕГЭ. Казалось бы, школьный экзамен — это из другой оперы? Но сколько бы ЕГЭ ни ругали, он обеспечил независимую оценку знаний. «Оценка отделена от тех, кто учит», — как подчеркнула одна из участниц. Высшему образованию о такой независимой системе пока приходится только мечтать. За счет чего ее можно обеспечить? — эксперты рассказали о нескольких вариантах.

Количество детей, которые занимаются в технических кружках, плавно растет в течение нескольких лет — такие данные показал в отчете один из районов. Значит, «верным путем идете, товарищи», — примерно такой вывод делали чиновники. Но если взглянуть на контекст, то окажется, что в это же время в районе закрывались кружки другой направленности, дети просто перетекали, и то не целиком, общая динамика внешкольных занятий — отрицательная. И, по уму, управленческие шаги должны быть совсем другими. Такой пример приводят Сергей Заир-Бек и Татьяна Мерцалова из Центра общего и дополнительного образования им. А.А. Пинского, когда разбирают типичные проблемы работы управленцев с большими данными.

Учителя ценят общительность учеников — она даже компенсирует в их глазах нехватку знаний. Это доказали психометрики Инобра.

Сильные обижают слабых: обычно об этом говорят в контексте школьного буллинга (травли, преследования, издевательств). А что происходит, если школы закрыты и во двор нельзя — неужели проблема исчезает? Нет. Ученые провели анонимные опросы среди подростков России и Мексики, очная учеба которых была прервана пандемией в 2020 году. Выяснилось, что активно обсуждаемый «кибербуллинг» (например, преследование в соцсетях) не был такой уж массовой проблемой. В основном подростки сталкивались с травлей и другими формами издевательств офлайн — дома.

Где учиться взрослым? Вопрос остается открытым: в России на этом поле конкурируют, как минимум, корпоративный сектор и университеты. У последних много козырей для того, чтобы стать главной площадкой непрерывного образования: у них высокий статус, технологии, методическая база, инновации… Но часто не хватает нужных управленческих компетенций и предпринимательского мышления в целом. Илья Коршунов, Наталия Ширкова, Евгений Сженов (Инобр), Иван Ефремов (Минобрнауки) и Гарик Чахоян изучили, как устроены управленческие практики в вузах, в которых созданы эффективные программы для взрослых, и расшифровали «рецепт успеха».

Об античности мы знаем очень много — в основном, благодаря литературе, живописи, скульптуре, — и одновременно почти ничего. Но если верить этим источникам, картина получается довольно жуткая: чуть ли не с колыбели все убивали друг друга, младенцев кормили внутренностями львов, а в Спарте «неправильных» детей сбрасывали со скалы (это любят упоминать учителя старой закалки). Что об этом известно науке — разбирали на семинаре «Современное детство: теории и практики». Историк Андрей Можайский выступил как специалист по Древней Греции, а профессор Инобра Виктория Пичугина — как эксперт в области истории образования.

В детстве мы учимся читать, считать и, допустим, кататься на велосипеде. Но и во взрослом возрасте мало кто из нас без подготовки может решить сложную задачку или участвовать в велогонках. А вот по части чтения почему-то считается, что мы «по умолчанию» умеем всё. Но если это не так? И если трудности студентов в освоении специальности связаны еще и с тем, что они не умеют правильно читать сложные тексты — в том числе научные статьи, профессиональные справочники и т.д.? Этой проблемой вплотную занялись в Тюменском госуниверситете — так появился курс аналитического чтения и связанные с ним исследования, результаты которых обсудили на семинаре Инобра.

Высшее образование — это социальная норма в России, а запрос на вузовский диплом носит универсальный характер, то есть одинаков для всех слоев общества. Все хотят получить высшее образование, но не все могут. Если для наиболее статусных семей альтернативы диплому вуза нет, менее образованные и обеспеченные семьи вынуждены постепенно переключать свое внимание на СПО, — об этом пишут Сергей Малиновский и Екатерина Шибанова из лаборатории «Развитие университетов». Они исследовали, какие барьеры есть на пути разных социальных классов в вуз, чем определяются разные траектории. Выяснилось, что пока бедных волнует тема бюджетных мест, стоимости платного обучения и т.д., богатые больше заботит мотивация детей. А еще настоящий водораздел возможностей проходит не на этапе сдачи ЕГЭ, а после девятого класса.