Экспертиза

Сначала учиться, потом работать: раньше все примерно так и жили, но чем дальше, тем очевиднее, что эта схема ушла в прошлое. Сегодня на жизни человека сменяются несколько технологических циклов, приходится доучиваться, а то и менять профессию. Сегмент образования взрослых растет и уже охватывает около трети экономически активного населения. В Инобре попытались взглянуть на этот ландшафт целиком и обсудить тренды и проблемы с самими игроками рынка образования для взрослых.

Как становятся предпринимателями? По зову сердца или благодаря тому, что научили в университете? Для второго, по крайней мере, созданы все условия: вот уже много лет вузы развивают акселераторы, различные программы для поддержки стартапов и т.д. Не хочется утверждать, что они в этом не преуспели, но до роли «первой скрипки» еще далеко: исследование показало, что важнее значение личного примера в близком окружении, успешного детского опыта предпринимательства и т.д. Сотрудники Лаборатории исследований человеческого потенциала и образования Инобра провели интервью со 82 начинающими бизнесменами — выпускниками профильных программ вузов — и проанализировали историю и показатели нескольких сот стартапов, развивать которые помогали университеты.

Восторженная героиня советского кино твердила, что «скоро ничего не будет — останется только телевидение», а сегодня что-то подобное иногда можно услышать про нейрообразование. Мол, в будущем эти технологии работы с мозгом «напрямую» вытеснят вообще всё. Так ли это, обсуждали на очередном семинаре «Нейронауки об образовании». Аспирант департамента социологии факультета социальных наук Вышки Никита Отставнов провел своего рода ревизию — что сегодня известно о нейрообразовании, какие технологии в него включают и что мешает развитию этой сферы.

Университеты часто сотрудничают со школами. Обычно это партнерство свысокорейтинговыми гимназиями и лицеями, поддержка мотивированных детей. Для этого создаются предуниверсарии, школы при университетах, учеба в которых направлена на подготовку абитуриентов. Упор делают на интеграцию форм и методов высшего образования в школьное, к работе со школьниками подключаются университетские преподаватели, старшеклассники принимают участие в конкурсах и олимпиадах, организованных университетом. Такая система работы со школами уже много лет ведется в Вышке под руководством проректора Вадима Башева. Но как же другие школы?  Ведь важно работать и с менее мотивированными школьниками, которые, возможно, и не подозревают о своем потенциале.

В 2022 году, в 33 российских педагогических вуза было зачислено 42 тысячи абитуриентов из 370 тысяч подавших заявление. Если к этому добавить, что определенная часть педагогических вузов преобразовано в классические университеты, то можно говорить об их популярности. Своим рождением их модель обязана еще аж ликбезу — да-да, той самой «ликвидации безграмотности», массовизации школы, в результате которой за парты должно было сесть 100% детей. Для этого нужно было многотысячное учительское сообщество. Но изменились и эпоха, и научное знание рассматривается как универсальная характеристика, присущая любому виду деятельности. Как следствие, меняется роль педагога. «На смену подготовке учителя-ремесленника, владеющего предметным содержанием и спектром способов его трансляции, приходит подготовка учителя-творца», — пишут во вступительном слове авторы новой монографии, выпущенной Инобром: «Магистерская программа «Педагогическое образование» как модель подготовки учителей-предметников в классическом университете». В работе описан опыт создания новой модели подготовки педагогов, даются рекомендации по их применению на практике.

Разным народам бывает так сложно понять друг друга, особенно если у них совсем разные школы. До какой степени различаются французская и российская системы общего образования, сказать сложно: с одной стороны, много похожего, так, например, национальный экзамен Франции все больше похож на систему ЕГЭ. С другой стороны, участники первой в новом году «Мастерской учителя» изумлялись некоторым традициям: ой, а зачем детей на переменах всегда выгоняют на улицу?.. О французской школе рассказывал ее выпускник, а ныне студент нашей программы «Педагогическое образование» Уго Кавитт.

Пандемия выявила столько скрытых проблем образования, что ученые продолжают исследовать ее опыт. В центре внимания сотрудников Центра социологии высшего образования (Иван Груздев, Евгений Терентьев) и лаборатории «Развитие университетов» (Нияз Габдрахманов, Олег Лешуков) оказалась самооценка эффективности обучения первокурсников — что с ней произошло во время ковида. Оказалось, что технические проблемы сыграли далеко не главную роль в ее падении. Гораздо тяжелее начинающие студенты пережили проблемы с социализацией в вузе — вернее, так: недостаток социализации больше всего бьет по их самочувствию, просто пандемия показала это наиболее ясно.

Об инклюзии в школе много говорят, но часто сводят это к каким-нибудь простым решениям вроде безбарьерной среды. А если у ученика расстройство пищевого поведения? Если он или она не может есть публично в школьной столовой, или вообще эта еда не годится, или часто нужно в туалет? В школьном арсенале обычно мало решений для этой проблемы (поэтому она предпочитает ее «не видеть»). Для исследователей это тоже слепая зона: подобные вопросы исследованы только на западе. Оксана Михайлова из Центра исследований современного детства обращается к вопросу о том, а как выглядит эта проблема для жителей России и постсоветского пространства: ее статья опубликована в новом номере «Вопросов образования».

Россия — страна с одним из самых высоких уровней развития человеческого капитала. Высшее образование стало массовым, но до равенства образовательных возможностей еще далеко. Проблема, характерная для многих стран. Позитивную тенденцию прироста числа мест в вузах почувствовали не все группы населения. Несмотря на всеобщее представление, что вузовский диплом едва ли не обязателен, возникает эффект Матфея: «богатые становятся богаче, а бедные беднее». То есть, перекладывая на язык образования: на лучшие программы ведущих вузов все труднее попасть людям «с улицы», из необеспеченных и малообразованных семей. Они вынуждены получать менее качественное высшее образование или делать вынужденный выбор в пользу СПО. Подобное разделение по образовательным дорогам цементирует социальную стратификацию. Расслоение будет только усиливаться, если не принять меры, да и в принципе охват высшим образованием будет падать из-за демографии и почти универсального спроса на диплом вуза — предупреждают Сергей Малиновский и Екатерина Шибанова из лаборатории «Развитие университетов». Их исследование вышло в серии «Современная аналитика образования».

На новогодних каникулах нас ждет много телевизора и, конечно, мультфильмов. Кто-то посмотрит новинки вместе с детьми, кто-то поностальгирует под старого доброго «Карлсона», а еще — мультики могут быть предметом научного анализа и много рассказать о том, как менялось наше общество и взгляд на ребенка. Как именно — продемонстрировала культуролог Татьяна Лефман из Северного (Арктического) федерального университета. Она выступила на последнем в этом году семинаре «Современное детство: теории и практики».