Экспертиза

В СССР всё было однозначно: для больших исследований — Академия наук, а задача университетов — учить студентов, все остальное постольку-поскольку. В наши дни вузовская наука немного выбралась из тени, но остается много белых пятен: до какой степени научные подразделения автономны? Они богаче, свободнее, чем остальные структурные единицы вуза? Результаты исследования Центра статистики и мониторинга науки и инноваций ИСИЭЗ НИУ ВШЭ представила директор центра Екатерина Стрельцова: это был последний вторничный семинар 2022 года.

Школа часто говорит о профилактике как психологических проблем подростков, так и конфликтных ситуаций разного масштаба — от буллинга до, не дай бог, случаев стрельбы. Понятно, что возможности специалистов здесь ограничены — достоверно не узнаешь, что у подростка на уме, в голову ведь не залезешь. Один из возможных способов «залезть в голову» обсуждали на очередном семинаре «Нейронауки об образовании»: это способ диагностики возможных проблем по голосу. Пока только обсуждается возможность применения таких технологий в образовании.

Нечасто бывает, что весь номер научного журнал от корки до корки про «здесь и сейчас», но именно так получилось со свежим выпуском «Вопросов образования». Даже если это статья про 18 век, когда впервые был поднят вопрос о массовом образовании, но элиты не хотели заглядывать дальше «религиозно-нравственного просвещения» крестьян. Коротко — о главных темах номера.

О поддержке одаренных детей в системе общего образования активно заговорили относительно недавно. По крайней мере, обозначили это в качестве одного из главных трендов: такие госпрограммы и формулировки законов начали появляться всего-то несколько лет назад. Что это меняет в восприятии и действиях учителей и родителей, обсуждали на вторничном семинаре Инобра.

Темой для обсуждения на семинаре стратегического проекта «Успех и самостоятельность человека в меняющемся мире» стали национальные особенности феномена проактивности. Универсальны ли те смыслы, которые вкладывает в термин проактивность зарубежная наука? К этому вопросу в докладе «Феномен проактивности и его реконцептуализация в новом контексте: предварительные результаты эмпирического исследования» обратились профессор Галина Широкова и стажер-исследователь Полина Артамошина из Международной лаборатории экономики нематериальных активов НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург.

«Подростки не понимают, почему их по 6-8 часов держат в школе, и вылетают оттуда, как пробка из бутылки теплого шампанского. Дети недоумевают, почему их заставляют учить даты и цифры, которые легко гуглятся, а учительница звереет от этого… Но при этом дети в школу все равно идут, значит, зачем-то она им нужна?» — с этих слов Анатолия Каспржака началось второе заседание экспертного клуба «Новая российская школа». Теоретики (исследователи образования) и практики (директора московских школ) встретились в Инобре, чтобы обсудить, какую роль может играть школа в обществе, которое полностью изменилось за несколько десятилетий, и как ей самой нужно поменяться, чтобы отвечать новому запросу.

На вторничном семинаре часто звучало слово «теневой». Не потому, что сфера репетиторства все еще не полностью легальна, а из-за термина Марка Брэя, который описал репетиторство как тень системы образования: полностью копирует содержание, изменяется синхронно, не предлагает ничего принципиально отличного от школы и улучшает результаты обучения в школе. В связи с чем Ирина Абанкина заключила, что «российская школа — с тенью, ее не стереть, она может только менять конфигурацию, но не исчезнуть». Обсуждали, как вовлеченные в теневое образование сочетают разные виды педагогической деятельности и как это сказывается на заработке.

Наверняка этот вопрос возникает у многих: если в области педагогики рождаются такие мощные новации, которые мы продолжаем обсуждать десятилетиями, то почему они не меняют образование? У теорий Эльконина-Давыдова, Гальперина и др. много последователей, они стали классикой, которую уже никто не опровергает, но при этом массовая школа выглядит почти так же, как сто лет назад. В чем здесь загвоздка, обсуждали на очередной «Мастерской учителя», посвященной теории планомерно-поэтапного формирования умственных действий Петра Гальперина. О ее применении на практике рассказывал профессор Инобра Андрей Подольский — ученик Гальперина, который 20 лет работал в его команде и видел и расцвет, и закат всеобщего интереса к этой идее.

В зрелом возрасте учиться не принято. Об этом свидетельствуют данные Росстата: пик обучения приходится на 30 — 39 лет. Старшие учатся меньше, а после 60 лет за парту садятся немногие (в структуре обучаемых людей такого возраста меньше 5%). Сказывается это и на зарплате: максимальный заработок в России в 30-40 лет, дальше ценность сотрудника снижается, что сказывается и на доходе. Но это неправильно: исследование, проведенное научными сотрудниками Лаборатории непрерывного образования взрослых Инобра доказало, что эффективно учиться можно и в зрелом возрасте. Главное учитывать некоторые особенности.

«Чего мы хотим для детей? Счастья. Но зачастую думаем о нем во временной перспективе: сейчас чуть-чуть помучаются в школе, но зато все это выльется в счастливую жизнь. Однако исследования показывают, что нет необходимости страдать сейчас», — такими словами доцента Инобра Татьяны Канонир открылся онлайн-фестиваль для родителей младших школьников, проведенный Центром исследований современного детства. Сотрудники Инобра и эксперты-партнеры делились советами, посвященными, главным образом, тому, как помочь младшеклассникам адаптироваться к школе.